Владимир Юделевич - Сказка про манную кашу [сборник сказок]

— Добрый вечер, госпожа обезьяна!

Обезьяна смерила его взглядом, решая, стоит ли отвечать.

— Ты кто такой?

— Обезьяний детеныш с острова Сикоку. Родители послали меня искать мудрости и набираться разума, но до сих пор я находил только синяки и шишки. А я обязательно должен найти хоть немного мудрости, без нее мне не велели домой возвращаться. Не поможете ли вы мне, уважаемая госпожа?

Морда обезьяны приобрела необыкновенно довольное выражение, она почесалась, кашлянула и сказала уже более мягким голосом:

— Ну что ж… Если ты и в самом деле ищешь мудрости, то тебе повезло. Знай же, что я — самая знаменитая, мудрая и волшебная из всех обезьян — обезьяна Сангоку! Знакомо тебе мое имя?

— Нет, госпожа Сангоку.

— Странно… И чему это вас на Сикоку учат?

— Осмелюсь спросить, уважаемая госпожа, в чем заключается ваше волшебство? Мне ужасно интересно!

— Ну что ж, смотри!

Рядом росло апельсиновое дерево. Сезон сбора уже прошел, и только два плода остались на верхушке. Они висели слишком высоко — тонкие ветки не выдержали бы даже самой легкой обезьяны. Обезьяна Сангоку подняла свою бамбуковую палку, и палка начала удлиняться, расти, достала до верхушки и раз, два — сбила оба апельсина, да так ловко, что один упал прямо в лапы к Тануки, а другой на лету поймала и съела обезьяна. А палка снова стала как прежде.

— Вы в самом деле замечательно волшебная обезьяна! — воскликнул Тануки (у него как раз живот подвело от голода). Обезьяна Сангоку раздулась от гордости и принялась рассказывать о себе — о том, какая она знаменитая, родовитая и самовитая обезьяна, и как все ею заслуженно восхищаются. Наконец Тануки это наскучило и он спросил:

— Простите, а почему вы такая драная? — он только сейчас заметил, что шерсть на груди обезьяны росла клочками, как будто ее нарочно выщипывали.

— Драная?! — обезьяна Сангоку даже зашипела от возмущения. — Смотри же! — Она вырвала два волоска, подула на них, и — вот чудо! — из них появились две здоровенные черные обезьяны. Они сразу же начали кланяться обезьяне Сангоку. — Драная!? Не драная, а волшебная! Это мои слуги и воины, — продолжала Сангоку уже более миролюбиво. — Я использую их для мелких услуг, или когда кто-нибудь из моих друзей попадет в беду… Знаешь, я сегодня ужасно добрая, прямо самой страшно! На, держи! — она извлекла из уха орех и протянула его Тануки. — Ты мне нравишься, детеныш. Когда ты попадешь в беду — а ты непременно в нее попадешь, это ясно, как дважды два пять, — разгрызи орех, и я буду знать, что тебе нужна помощь. И тогда, если у меня не будет важных дел и будет хорошее настроение… может, я тебе и помогу.

С этими словами обезьяна Сангоку повернулась и зашагала прочь, а две черные обезьяны затрусили следом. «Да, — сказал себе Тануки. — Довольно странное представление о вежливости у этой обезьяны Сангоку. Впрочем, орех она дала от чистого сердца».

Тануки вернулся домой и вскоре забыл про эту встречу. У него было много хлопот по хозяйству. Его жилище стало совсем не похоже на сырую барсучью нору. Пол был устлан циновками, в жаровне горел огонь, сундучки и шкатулки набиты рисом… Да, так не жил еще ни один барсук на свете! Впервые в жизни Тануки встретил зиму без страха и даже с удовольствием. Когда в очаге огонь и густая шерстка лоснится — никакой холод не страшен. Но вот закапало с крыш. В первый по-настоящему теплый день в деревню пришел бродячий разносчик новостей.

Когда люди рассказывают новости, они волей-неволей что-нибудь путают, как при игре в испорченный телефон. А если это касается важных особ, например, китайского императора? Может быть масса дипломатических осложнений, даже война! И поэтому японский император запретил своим подданным рассказывать новости. Этим занимались профессиональные разносчики. Они выучивали свежую новость наизусть и отправлялись рассказывать ее по городам и селам — и всюду их отлично принимали, ведь всем хочется узнать новости. Правда, пока разносчик добирался до какой-нибудь глухой деревеньки, проходил год-другой, и новость была уже не совсем свежей, но разве это главное!

Разносчик рассказал о том, как обезьяна Сангоку была представлена ко двору китайского императора. Она показывала фокусы с бамбуковой палкой, смешила придворных и произвела на императора такое большое впечатление, что он пожаловал ей звание придворной дамы и шелковый халат с тысячью кистей. Но вскоре обезьяне Сангоку надоело быть придворной дамой, и она дернула за нос саму императрицу. Такого преступления еще не совершалось за всю историю Китая. Император страшно разгневался и приказал дать обезьяне Сангоку тысячу палок. Стража хотела схватить преступницу, но тут вдруг дворец наполнился множеством черных обезьян. Они прогнали стражу, побили придворных, и сам император еле спасся, выпрыгнув в окно. Две недели гвардейцы вели по всем правилам осаду дворца, но когда они наконец ворвались внутрь, обезьяны Сангоку там не оказалось. «Ну что ж, — сказал себе Тануки. — Эта Сангоку с самого начала показалась мне не очень-то вежливой. Дернуть за нос императрицу — это же надо придумать!»

Наступила весна, и люди со всей страны, оставив дела и заботы, стали собираться к храму Ид на праздник цветения вишен. Тануки с горы хорошо видел, как тянутся по всем дорогам сквозь розовую пену садов вереницы людей. Тануки решил не отставать; и вот он уже входил во двор храма. У ворот стоял, опираясь лапой на копилку для пожертвований, искусно вырезанный из дерева лев. Когда кто-нибудь проходил мимо, он поднимал лапу и грозно рычал, но, как только падала монета, начинал с довольным видом вилять хвостом. В храме было уже полно народа. Целая толпа собралась вокруг дрессировщика. Две большие черные обезьяны, повинуясь его приказу, проделывали множество разных номеров. Приглядевшись, Тануки заметил, что спины обезьян исполосованы ударами бича. «Странно… Мне кажется, что я их где-то видел! Да, это были они, слуги знаменитой обезьяны, но почему в таком жалком виде?» Дождавшись конца представления, Тануки-воробей опустился на плечо обезьяны.

— Чик-чирик! Я хочу вам помочь!

— Чем ты можешь нам помочь, воробей?

— Я полечу к госпоже Сангоку, и она спасет вас!

— Глупый воробей! Разве ты не знаешь, что наша госпожа сама попала в плен…

— Чик-чирик, не может быть! Как случилось, как случилось?

И обезьяны рассказали Тануки о том, как, вернувшись из Китая, обезьяна Сангоку прослышала, что в саду у могущественного князя Дзом-Бэна растут говорящие бананы. Всякая обезьяна любит бананы, и Сангоку не была исключением, а тут еще говорящие! И она решила во что бы то ни стало отведать их. Обезьяна Сангоку обманула стражу, перемахнула через стену и уже хотела сорвать самый спелый плод, как вдруг бананы все разом принялись ее дразнить, обзывать и злословить: уж и ноги у нее кривые, и шерсть драная, и хвост облезлый, ходит, спотыкаясь, говорит, заикаясь, и так далее…

Обезьяна Сангоку страшно обиделась — какие-то фрукты смеют оскорблять ее, придворную даму! И принялась выкладывать все, что о них думает — уж они зеленые и незрелые, гнилые и квелые, горькие и кислые, разбухшие и обвислые, посмотришь — плеваться тянет, никто-то их есть не станет. Так они долго препирались и бранились, и обезьяна Сангоку уже начинала брать верх, как вдруг на нее набросились самураи. Сангоку героически защищалась, но в конце концов ее одолели, связали и держат теперь в темнице. Вот такую печальную историю рассказали Тануки обезьяны.

Тануки попрощался с ними и полетел туда, где сияли золотые кровли княжеского дворца. Зоркие стражи ходили по стенам. По случаю теплого дня все окна были открыты. Воробей влетел в одно из них и присел на карниз в зале, где придворные беседовали между собой, ожидая приема у князя. К вечеру Тануки узнал все, что ему было нужно…

У китайского императора с давних пор был чудесный сад, куда не пускали посторонних. Росли в этом саду говорящие деревья. Да что деревья — все растения там были говорящие, даже самые захудалые сорняки могли сказать несколько слов. Ухаживали за деревьями в этом саду не садовники, а философы. Они рассказывали им о жизни, вели с ними долгие беседы о добре и эле. Зачем? Есть такая поговорка — правитель обязан знать правду, но не должен позволять говорить ее себе в лицо. Иначе его не будут бояться, а всякий император хочет, чтобы его не только уважали, но и боялись. Китайский император гулял по саду, и деревья говорили ему в лицо ту правду, которую скрывали придворные льстецы. И все были довольны: император знал правду и мог при желании поступать разумно, придворные могли льстить сколько угодно — от них теперь не требовалось правдоподобия, и ученые мудрецы тоже были при деле.

Японский князь Дзом-Бэн был богат и могуществен. Он захотел иметь такой же сад, и отправил к императору посольство с богатыми дарами — просить рассаду, черенки и отводки говорящих растений. Послы привезли саженцы. Тогда князь приказал нанять самых искусных садовников со всей Японии. Садовники принялись сажать и укоренять, рыхлить, удобрять, окучивать и прореживать, вредителей обезвреживать — то есть ухаживать за саженцами по всем правилам своего искусства. Неудивительно, что все деревья росли, как в сказке, одна беда, говорили они совсем не то, что хотел слышать князь. Деревья могли говорить только правду, а она пришлась не по вкусу князю. Дошло до того, что он приказал вставить некоторым деревьям кляп. Деревья возмутились и объявили бойкот. Тогда князь собрал садовников и пригрозил: если через два месяца деревья не заговорят, как надо, проститесь с жизнью. Но что могли поделать бедные садовники?